Забудьте о весне и цветах в волосах
Забудьте об израненных крыльях. Сейчас, "В канун откровений", всё еще более терпкое, еще более настоянное на вековой боли... и тем, что эта боль так искусно завуалирована за мозаикой изворотливых метафор и мелодичным вкраплением сладости флейты, она стала еще более отчаянной, более зрелой, более многогранной, то переходя на проговое, уверенное звучание, то увязая в томных тяжелых ритмах, то следуя по стезям средневековой атмосферности. И речь здесь не в сравнении двух альбомов коллектива с девятилетней разломленной историей; а в той светлой, обжигающей, весенней боли первого альбома, плавно, словно песочные часы, перелившейся в осеннюю, выдержанную, как зрелое вино, боль второго. Альбом и темно-бордовый, хризантемовый, как в "It´s Our Own Tragedy", и обнажено-отчаянный, как в стенающей "With Every Suffering", и разломано раненный, как в "From Illusions And Jealousy", и упоенно пестрый, как в "To Your Deceits... Again". Иная музыка, иной акварельный фон, иная акустическая канва, привнесенная новым композиром Евгением Вечером, но все та же истинно-глубокая печаль, длинной в вечную жизнь. Все так же расскроенно-истомно звучит вокал, облачившись в своем искусном многообразии в плакуче-прозрачную чистоту в "The Cold Solitude" и почти умоляюще-заговаривающую нежность в приторно-сладкой "Honey For My Wounds", став еще глубже, бархатнее, чернее. Для почитателей фолковых вкраплений в "To Your Deceits... Again" гармонично вплетены средневековые мотивы, тем самым придавшие альбому разноплановость. Лирически-пронизывающаю, словно откровение у алтаря, "The Cold Solitude" без преувеличений можно назвать жемчужиной альбома, черной жемчужиной, обрамленной, с одной стороны, плавно вливающимися друг в друга композициями, а с другой – совершенно автономными, с абсолютно индивидуализированной атмосферностью. И этого стоило ожидать 8 лет, вынашивать под сердцем и рождать в муках и агонии.
Варитативность без отступления от сути. Многогранность в отражении единого целого. Отчаянность, глубина и величие стенающего крика человеческого сердца в великолепном обрамлении буклета, выдержанного в том же завораживающем осеннем волшебстве красоты черного привкуса пылающего жизнью сердца.
| 
